Ричард I Львиное Сердце. Повелитель Анжуйской империи - Вадим Георгиевич Устинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
На Сретение 2 февраля 1190 года Ричард собрал свой двор в Ла-Реоле – городке, расположенном в 60 километрах выше Бордо по течению Гаронны. Туда съехались многие великие сеньоры. На встречу с королем прибыли Бертран де Бесера епископ Аженский, Адемар де ла Тур епископ Перигорский, Гайяр I де ла Мот епископ Базаский, Жерар де ла Бот архиепископ Ошский, а также аббаты Клерака, Ла Шез-Дью, Муассака, Брантома и Кадуана. Из светских магнатов в Ла-Реоль приехали Гастон VI виконт де Беарн, Бернар IV граф д’Арманьяк, Пьер III виконт де Кастийон и сенешаль Гаскони Эли де ла Сель. Присутствовал там и юный Генрих Длинный Брауншвейгский – сын знаменитого Генриха Льва, который приходился племянником самому Ричарду. Видимо, уже тогда у короля зародилась идея передать ему Аквитанию в управление.
Помимо традиционной демонстрации лояльности сеньоров своему новому повелителю, встреча также была посвящена обсуждению важнейшего для главы Анжуйской империи вопроса, касавшегося ненавистного брака с Аделью. Вместо французской принцессы Ричард хотел жениться на Беренгеле Наваррской (французы именовали ее Беранжерой, а англичане – Беренгарией), дочери Санчо VI Мудрого короля Наварры. Современники считали ее красивой, любезной, благонравной, не терпевшей фальши и обмана[145].
О симпатии Ричарда к Беренгарии было давно известно и его друзьям, и врагам. Близкие к королю люди уверяли, что мысль о сватовстве к дочери короля Наварры он вынашивал, еще будучи графом де Пуатье. Неукротимый вояка и поэт Бертран де Борн перед всем светом раскрыл позор Филиппа Августа в сирвенте, сочиненной еще в 1188 году. Трубадур говорил о сложившейся ситуации открытым текстом, не прибегая ни к каким иносказаниям.
Филипп не смог за земли дать отпор,
Так вспомнит пусть он про сестры позор —
Как Ричард отослал невесту прочь.
Но был унижен он сильней всего
Молчаньем Ричарда о том, что за него
Свою отдал король Наваррский дочь[146].
Союз с наваррской принцессой устраивал Ричарда гораздо больше. Он твердо решился на этот шаг, хотя пока не объявлял это во всеуслышание. Тем не менее самых высокородных представителей местной знати король решил поставить в известность о своих намерениях выделить Беренгарии в качестве ее вдовьей части[147] Гасконь, поскольку они были кровно заинтересованы в судьбе этой земли.
Из Ла-Реоля Ричард направился в Нормандию, куда вызвал на середину марта уже английских прелатов – Болдуина Фордского архиепископа Кентерберийского и некоторых влиятельных епископов. Также он приказал явиться многострадальной Адели и своим братьям – родному Жану и незаконнорожденному Джеффри. Пригласил король на совет также мать Алиенору Аквитанскую. Встреча проходила в обстановке секретности, так что даже самые осведомленные хронисты не были посвящены в ее подробности.
Возможно, что речь шла все о той же грядущей помолвке Ричарда и Беренгарии, а также о каком-то грехе, который делал невозможным его брак с Аделью. Но точно известно лишь одно – Жан и Джеффри были вынуждены в присутствии Алиеноры Аквитанской принести клятву не въезжать в Англию в течение последующих трех лет – то есть того срока, который предположительно мог занять крестовый поход.
* * *
Всю первую половину 1190 года Ричард провел в своих континентальных владениях, выстраивая систему управления, способную некоторое время действовать без верховного носителя власти – наподобие того, как он уже сделал в Англии. На посту сенешаля Нормандии Ричард оставил верного и испытанного слугу Уильяма ФицРальфа. Коннетабля он также менять не стал – на Гийома II сеньора дю Омме можно было положиться.
Прежнего сенешаля Анжу, одного из самых непопулярных слуг отца Этьена де Тура, обвиненного во множестве финансовых махинаций, король сместил в самом начале своего правления и отправил для разбирательства в Англию закованным в цепи. Вместо него он назначил пуатевинца Пайена сеньора де Рошфор-сюр-Луар.
Аквитанию, размеры которой были значительно больше, Ричард счел за благо доверить двум сенешалям. Пуату он препоручил заботам обладавшего большим дипломатическим опытом Пьера Бертана, а Гасконь – Эли де ла Селя, представителя очень влиятельной местной семьи, из которой вышло много толковых администраторов. Важные посты в Анжуйской империи заняли Амори де Монфор граф д’Эврё и королевский дядя Эмлен де Уоррен, незаконнорожденный сын Жоффруа д’Анжу.
Может быть, Ричарду вовсе не стоило отправляться в дальний поход, надолго бросая свои владения? Может быть, ему лучше было бы спокойно оставаться в Анжуйской империи. Возможно, такое решение и стало бы наиболее мудрым – в самом деле: что король Англии потерял в неприветливом краю, лежащем далеко за морем, населенном людьми другой веры с другими обычаями?..
Но перед Ричардом, как и перед большинством его современников, такой дилеммы не стояло, да и стоять не могло. Освобождение Святой земли от мусульманского ига он считал своим религиозным долгом, как бы патетически это ни звучало. Весь христианский мир с огромной надеждой следил за приготовлениями крестоносцев. Не вступить в их ряды означало покрыть себя если не позором, то бесславием. Даже Филипп Август, совершенно не желавший покидать Францию ради каких-то идеалов, не несущих прямой выгоды его стране, вынужден был принять крест под давлением общественного мнения.
Конечно, долгое отсутствие правителя, не сумевшего или не успевшего обзавестись законным безусловным наследником[148], грозило серьезными опасностями весьма неустойчивой, предельно персонифицированной средневековой политической системе. Но перед глазами Ричарда был пример того, что эти трудности в принципе преодолимы, если отсутствующего монарха временно замещает умелый управляющий, который пользуется доверием короля.
Когда король Луи VII Младший отбыл во Второй крестовый поход, у него не было наследника мужского пола. Французское королевство осталось на попечении Рауля I графа де Вермандуа и Сюже аббата Сен-Дени, которого латинские хроники именовали аббатом Сугерием. Нельзя сказать, что период их регентства был легким и спокойным. Напротив, они столкнулись с мятежом, который возглавил Робер I Великий граф де Дрё – амбициозный младший брат короля. Граф жаждал захватить трон, но его заговор потерпел неудачу благодаря умелым действиям хранителей королевства.
Ричард находился в очень похожей ситуации: он собирался в долгий и трудный поход, у него не было наследника, зато имелся свой потенциальный смутьян – ненадежный и предрасположенный к предательству младший брат Жан Безземельный. Следуя примеру предыдущих поколений, король оставлял вместо себя человека, который пользовался полным его доверием, – Гийома де Лоншана. В течение 1190 года король наблюдал за ним и с превеликим удовлетворением убедился, что лорд-канцлер прекрасно справляется с ведением государственных дел и твердо отстаивает королевские интересы.
* * *
Спустя несколько дней после совета с английскими подданными в Нормандии, Ричард 16 марта 1190 года встретился с Филиппом Августом в Дрё. К этому моменту оба короля уже поняли, что подготовиться
